1. В обществах, достигших современного уровня развития
производства, вся жизнь проявляется как огромное нагромождение
спектаклей. Всё что раньше переживалось непосредственно, отныне
оттеснено в представление.
9. Если мир перевернуть с ног на голову, истина в нём станет ложью.
Ги
Эрнест Дебор, ОБЩЕСТВО СПЕКТАКЛЯ
Честно говоря, недавняя стрельба в Орландо меня уже не очень заинтересовала.
После Сэнди-Хук и Бостонского марафона уже всем должно быть ясно, что в
обществе спектакля СМИ вам всегда могут показать вещи, которые на самом деле не
происходили. И поэтому, не выискивая специально, я довольно поздно наткнулся на
это весьма откровенное видео. В Сэнди-Хук у нас был смеющийся отец якобы
застреленного ребёнка, а здесь мы имеем вот это.
(Оригинальное видео было удалено с youtube. Это другое, но более откровенное)
или весь тот материал, который Билл О'Рейли и другие исключили из
своих объёмных работ в жанре исторической беллетристики
Дэвид Мак-Гоуан, 21 октября, 2014
Если
и есть что-то, в чём мы можем быть уверены в отношении убийства президента
Авраама Линкольна, так это то, что мы никогда не узнаем, что на самом деле
произошло в президентской ложе в театре Форда примерно в 10:15 вечера 14 апреля
1865 года.
Кроме человека, поспешно пересёкшего сцену и вышедшего в заднюю дверь, и человека, который поймал пулю в голову и так и не пришёл в сознание, в зависимости от версии событий в которую вам нравится верить, в ложе в тот роковой вечер присутствовали ещё три или четыре очевидца. Конечно, там была Мэри Тодд Линкольн,
как и майор Генри Рэтбоун и его невеста и сводная сестра Клара Харрис. По
некоторым данным (в том числе собственным словам Форбса) там также был помощник
президента Чарльз Форбс.
Компания Линкольна прибыла в театр около 8:30 вечера, примерно через полчаса
после начала спектакля «Наш американский кузен». Шоу было кратковременно
остановлено, пока оркестр сыграл «Слава вождю», что сопровождалось горячей
овацией зрителей, после чего чета Линкольнов и их гости спокойно заняли свои
места, и пьеса возобновилась. Через два часа президент лежал смертельно раненый
со свинцовым шариком в мозгах.
Из всех четырёх возможных очевидцев ни один не был когда-либо интервьюирован
журналистами. Только один был допрошен властями. Только один дал письменные
показания под присягой. Только один был вызван свидетельствовать, что он или она
видели в тот вечер. Только один каким-либо образом когда-либо публично рассказал
о том, что именно произошло в той ложе. Несмотря на то, что к убийству Линкольна
приклеили ярлык преступления века, власти, похоже, совсем не проявили никакого
интереса к общению с горсткой людей, бывших настоящими свидетелями этого события.
Что касается Мэри Тодд Линкольн, единственные её слова, когда-либо
обнародованные относительно смерти её мужа, были из личного письма, которое она
послала Эдварду Льюису Бейкеру-младшему в 1877 году, через двенадцать лет после
убийства. И эти слова со странно расставленными знаками препинания не проливают
свет на события того вечера: «Бог, даёт нам наших возлюбленных, мы делаем из них
кумиров, они удаляются от нас, и мы должны терпеливо ждать часа, когда, Он,
воссоединит нас с ними. И ожидание, такое долгое! Мои утраты, были настолько
значительными, самый любящий и преданный из мужей, оторван от меня, моя рука в
его руке, в то время — и Бог призвал с этой земли, сыновей, наиболее
боготворимых, благороднейших, чистейших, самых талантливых — из всех когда-либо
данных родителям — Их присутствие велико и красиво — слишком хорошие для этого
мира, так полны печали — И всё же придёт время, когда разрыв закончится, вместе
муж, жена и дети — никогда больше не будут разлучены — Я скорблю о тех, кто был
призван отказаться от своих любимых, и пока солнечный свет более счастливого
края не взойдёт над нами, до тех пор мы никогда не узнаем, почему, нас посетила,
такая скорбь».
Клара Харрис была так же молчалива о том, чему она стала свидетелем в театре
Форда. Её свидетельство тоже исходит из личной переписки, это было написано 29
апреля 1865 года, всего лишь через две недели после трагедии: «Этот ужасный
вечер пятницы для меня почти как какое-то страшное видение ... В тот вечер нас
было четверо. Они приехали к нашей двери в самом весёлом расположении духа;
болтая по пути — и президент был встречен с большим энтузиазмом. Они говорят,
что за нами наблюдали наёмные убийцы; да, когда мы вышли из кареты. О, как
кто-то может быть таким жестоким, чтобы нанести удар в такое доброе, славное,
честное лицо! И когда я думаю о том злодее лицом к лицу вместе с нами, кровь
леденеет в моих жилах. Моё платье пропиталось кровью; мои руки и лицо были
забрызганы. Можешь себе представить эту картину! И так было всю ту страшную ночь,
когда мы стояли подле смертного одра. Бедная миссис Линкольн почти сошла с ума.
Генри едва избежал смерти. Со всей силой опытная и сильная рука ударила его
ножом в сердце; он поранил руку, к счастью, парировав удар, скользнувший вдоль
кости от локтя почти до плеча. В течение некоторого времени он это скрывал, но,
наконец, его увезли домой упавшим в обморок; потеря крови из перебитой артерии и
вен была очень большой. Он теперь неплохо поправляется, но пока не может
пользоваться рукой ...»